Умные. Красивые. С несгораемыми ценностями ценниками. Правильно. Опровержимо. Da nach, я сама себя не понимаю. Ахинея. Как бы взять паузу в мыслительной деятельности.
Кусочек из Туманного ёжика, выцепленный мною однажды - он падает в речку и его кто-то "подвозит". Меня жизнь провела мимо этого мультика (что при моей к ним нелюбви странным язык назвать не поворачивается), но постоянно тычет носом в упоминания о нём.
Неполноценная ситуация. Распространённая, между тем. И чем чаще - лбом в отголоски - тем ощутимее то, что самого голоса никогда и не слышала.
Иногда кажется, что едва ли не единственным моим достоинством является жестокость.
Причём для большинства рельефно - и уже в этой степени более, чем достаточная, чтобы оттолкнуть - выступает на свет лишь та часть её, которая продиктована безразличием.
Незабываемая для обоих благодарность – впиться в плоть и, глядя неотрывно в расширенные ужасом глаза их парализованного страхом обладателя, впрыснуть крошечную целебную дозу яда.
П: - Прошу, выходите из сумеречного угла! Позвольте, я придвину кресло, и мы начнём нашу беседу. Вы зажаты. Расслабьтесь, скоро ситуация изменится в Вашу пользу. Можете ничего не говорить, я осведомлён о Вашей проблеме. Вы боитесь, не так ли? И не узнаёте себя. Сидите, скорчившись и подрагивая, у стенки, и не можете уловить, что происходит.
Г: - Но как это стало известно Вам? Я никому не рассказывал…
П: - А я и есть причина Вашего жалкого положения. Вы наблюдаете, но не идентифицируете производимые, казалось бы, Вами действия как свои. Правильно – ведь их совершаете вовсе не Вы! И пустой взгляд, на который Вы натыкаетесь в зеркале, и который кажется посторонним – это взгляд мой.
Г: - Я не понимаю… Действительно, я давно кажусь себе кем-то… кем-то чуждым самому себе.
П: - Вы и есть чуждый, пленник в собственной крепости. Вы – главный, но сдали позиции; должны вести, но нервно трясётесь от страха. А я говорю и смеюсь, и срываю удовольствия, в то время как Вы сидите в своей сырой норе и сходите с ума, не понимая подоплёки "своего" поведения; отрешённо наблюдая за "своими" поступками и неизменно удивляясь тому, где в результате них оказываетесь.
Г: - Вам надоело властвовать? Зачем сообщать мне эти сведения?
П: - Вы стали слишком хилы и дисморфны, пожалуй, даже похожи на червяка. Главный – всё же Вы, и с Вашей смертью исчезну и я. Поэтому, вот – держите вожжи, командуйте, набирайтесь сил, а я до поры спрячусь в тень. О нашем разговоре Вы забудете. Забудете крепко.
Белый порошок, хочу быть истёртой в белый порошок, и дышать собой, и бредить, и лёгкой быть, а после умереть, и возродиться, и голову посыпать крохами своего пепла.