В сумраке раздались неясные звуки – то диван надевал пуанты. Он радостно привизгнул и, заплетаясь в покрывалах, проскакал до стола. Говорить длинноногий стол отказался, отпарировав предложение потанцевать коротким "нет". Диван закатил одеяла, картинно всплеснул подлокотниками и лишился чувств, грохнувшись на ковёр и смешно выпростав наружу круглые взвинченные ножки.
Прости меня, я ненавижу романтику, подыхаю в ней, в этом пастельном океане слизи, где волны знают только отлив со скоростью ниже вторжения в тебя глотков горячего чая (ты вообще ждёшь, пока он остынет); слова мягкие тоном нежным изорвать в клочья готова и щитом грубости ворочать, отражая участия елейные взгляды.
Я бы простила, зная об убийце под твоей розовощёкой маской, но его там нет, да и маску не отодрать.
То, что собираешься написать, и то, что в результате наблюдаешь в качестве отъятой от себя и посторонней уже части - не всегда идентичные слепки с подготовленной для транскрипции формы чувств и намерений. Иногда даже - чудесным каким-то образом - и вовсе не похожие элементы, исполненные в совершенно отличных от планируемых жанре и ключе; бывает проза вместо стихов и наоборот - это ладно - так ведь зачастую ещё и наполнение оказывается на удивление самой себе не узнаваемым.
Мне тесно, я не умею выражать себя: буквы или танцы, движения или строки. Мне душно, я не могу рисовать, петь, играть. Я не разбираюсь в уйме вещей и раздуваю это до гротеска, до массивной бесплотной удушающей меня тени, никому более не видимой.
А мне всё невыносимее, сумбур и железные двери, к каждой их которых ведёт длиннейшая дорога времени, - стою, бесконечно долго стою на перекрёстке, озираясь и сползая в отчаяньи по выдуманным прутьям клетки.
Позволяет не путаться в бекрайних дебрях мыслей, плевать на других, терпеть трудности, забыть о себе в настоящем - идея. Светоч за мелочами повседневности. Так я становлюсь фанатичной.
Настолько тонко чувствую, что поверхности бугрятся и прорываются радужными всплесками. В моих экстатических неотъемлимым и первым вшагивает свет, предвещая большее. Сияние, не имеющее ничего общего с моментом до него, внезапное и мягко-резкое, скользящее и обволакивающее как шелка, жёлтопыльцовое и прозрачное. Такое благостное и умиротворяющее, что и исчезновения его не жаль - довольно уже того, что оно вообще было. Так исчезает жалость.